Не надо печалиться, вся жизнь впереди! (сборник). Страница 2

Сын Веры

Я — сын Веры… Я давно не писал тебе писем, Вера Павловна. Унесли меня ветры, напевали мне ветры то нахально, то грозно, то жалобно. Я – сын Веры. О, как помогла ты мне, мама! Мама Вера… Ты меня на вокзалах пустых обнимала, мама Вера. Я — сын Веры. Непутевого сына ждала обратно мама Вера… И просила в письмах писать только правду мама Вера… Я — сын Веры! Веры не в бога, не в ангелов, не в загробные штуки! Я — сын веры в солнце, которое хлещет сквозь рваные тучи! Я — сын веры в труд человека. В цветы на земле обгорелой. Я — сын веры! Веры в молчанье под пыткой! И в песню перед расстрелом! Я — сын веры в земную любовь, ослепительную, как чудо. Я — сын веры в Завтра — такое, какое хочу я! И в людей, как дорога, широких! Откровенных. Стоящих… Я — сын Веры, презираю хлюпиков! Ненавижу плаксивых и стонущих!.. Я пишу тебе правду, мама Вера. Пишу только правду… Дел – по горло! Прости, я не скоро вернусь обратно.

«Та зима была, будто война…»

Та зима была, будто война, — лютой. Пробуравлена, прокалена ветром. Снег лежал, навалясь на январь грудой. И кряхтели дома под его весом. По щербатому полу мороз крался. Кашлял новый учитель Сергей Саныч. Застывали чернила у нас в классе. И контрольный диктант отменял завуч… Я считал, что не зря голосит ветер, не случайно болит по утрам горло, потому что остались на всем свете лишь зима и война — из времен года! И хлестала пурга по земле крупно, и дрожала река в ледяном гуле. И продышины в окнах цвели кругло, будто в каждую кто-то всадил пулю!.. И надела соседка платок вдовий. И стонала она допоздна-поздно… Та зима была, будто война, — долгой. Вспоминаю и даже сейчас мерзну.

Счет

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390}) Сначала ровно тысячу дней, потом еще четыреста дней, а после еще восемнадцать дней (так подсчитано) шла война. Невозможно было привыкнуть к ней, невозможно было не думать о ней. Благословляла, крестила, казнила и миловала она. И тот, чья юность осталась в ней, кто сегодня не может забыть о ней, говорит о ней и молчит о ней в окружении внуков, лекарств и седин, мечтает прожить еще тысячу дней, потом еще четыреста дней, потом еще восемнадцать дней. А после — хотя бы еще один.

Реквием

(из поэмы)

Памяти наших отцов и старших братьев, памяти вечно молодых солдат и офицеров Советской Армии, павших на фронтах Великой Отечественной войны.

1. Вечная Слава Героям! Вечная слава! Вечная слава! Вечная слава героям! Слава героям! Слава!! …Но зачем она им, эта слава, — мертвым? Для чего она им, эта слава, — павшим? Все живое — спасшим. Себя — не спасшим. Для чего она им, эта слава, — мертвым?… Если молнии в тучах заплещутся жарко и огромное небо от грома оглохнет, если крикнут все люди земного шара, — ни один из погибших даже не вздрогнет. Знаю: солнце в пустые глазницы не брызнет! Знаю: песня тяжелых могил не откроет! Но от имени сердца, от имени жизни повторяю: Вечная Слава Героям!.. И бессмертные гимны, прощальные гимны над бессонной планетой плывут величаво… Пусть не все герои, — те, кто погибли, — павшим Вечная слава! Вечная слава!.. Вспомним всех поименно, горем вспомним своим… Это нужно — не мертвым! Это надо — живым! Вспомним гордо и прямо погибших в борьбе… Есть великое право: забывать о себе! Есть высокое право: пожелать и посметь!.. Стала Вечною Славой мгновенная смерть!